Печать
С 1 января 2016 г. вступил в силу Федеральный закон «О государственно-частном партнерстве, муниципально-частном партнерстве в Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 13 июля 2015 г. № 224-ФЗ (далее – Закон о ГЧП). Данный Закон является реакцией федерального законодателя на опережающее законотворчество регионов в этой области и преследует две основные цели:
- во-первых, обеспечить единообразное регулирование на территории Российской Федерации инвестиционных форм взаимодействия государства с частным сектором;
- во-вторых, «снять существующие ограничения и расширить возможные формы реализации проектов на принципах государственно-частного партнерства»1. Упоминалось, в том числе, что принятая модель концессионных соглашений, предусматривающая возникновение публичной собственности на объект инвестиций, существенно ограничивает возможности инвестора по привлечению заемного финансирования (очевидно, в силу невозможности передачи такого объекта в залог).

По своей сути соглашение о ГЧП очень близко к концессионному соглашению. Оба они предусматривают строительство или реконструкцию частным партнером объекта транспортной, производственной, коммунальной инфраструктуры или социальной сферы полностью или частично за свой счет, а также его последующую эксплуатацию в течение срока соглашения. Основным отличием ГЧП от концессии является то, что право собственности на объект соглашения возникает не у государства, а у частного партнера. В то же время соглашением о ГЧП может предусматриваться обязательство частного партнера по передаче объекта соглашения в публичную собственность по истечении определенного срока, а в случае если финансовые вложения публичного партнера в объект соглашения превышают вложения частного партнера, это условие должно предусматриваться. Как видим, эта норма не препятствует приватизации имущества, в которое были вложены государственные средства, если объем таких вложений менее 50%.

Другим важным отличием Закона о ГЧП от Закона о концессионных соглашениях является то, что решение о реализации проекта ГЧП может быть принято лишь при наличии у этого проекта преимущества по сравнению с созданием (реконструкцией) объекта за бюджетный счет. Сравнительное преимущество определяется в Законе как «преимущество в использовании средств бюджетов бюджетной системы Российской Федерации, необходимых для реализации проекта, перед использованием средств бюджетов… для реализации государственного контракта, муниципального контракта, при условии, что цена товара, работы, услуги, количество товара, объем работы или услуги, качество поставляемого товара, выполняемой работы, оказываемой услуги, иные характеристики товара, работы, услуги при реализации проекта равны цене товара, работы, услуги, количеству товара, объему работы или услуги, качеству поставляемого товара, выполняемой работы, оказываемой услуги, иным характеристикам товара, работы, услуги при реализации государственного контракта, муниципального контракта».

В этой формулировке усматриваются два принципиальных недостатка. Во-первых, непонятно, почему сравнение должно производиться с вариантом использования средств бюджетов «для реализации государственного контракта, муниципального контракта». Если речь идет об объектах социальной сферы, то государственный контракт обычно заключается только на строительство, тогда как их эксплуатацию осуществляет государственное учреждение в рамках государственного задания. Очевидно, затраты на стадии эксплуатации также необходимо принимать во внимание для получения объективной картины.

Во-вторых, из этой формулировки следует вывод, что при реализации проекта ГЧП объемы, цены и качество оказываемых частным партнером услуг должны быть не хуже соответствующих показателей при оказании услуг государственными учреждениями. Однако Закон не только не содержит никаких инструментов для обеспечения соблюдения этого условия, но прямо исключает его соблюдение. Среди условий соглашения о ГЧП нет обязательств частного партнера по поддержанию определенного уровня цен на свои услуги (за исключением случаев, когда регулирование цен предусмотрено законодательством). Более того, соглашение о ГЧП имеет ограниченный срок действия, по истечении которого любые обременения объекта прекращаются, а значит, использование объекта соглашения для реализации государственных функций за рамками срока соглашения невозможно. Таким образом, сама конструкция ГЧП исключает наличие у него сравнительного преимущества в понимании Закона.

С этой точки зрения, цель, которую может преследовать государство при заключении ГЧП соглашения применительно к объектам социальной сферы, неясна. Если обеспечение предоставления населению определенных услуг является обязанностью государства, то его не может устраивать отсутствие контроля за условиями оказания этих услуг и конечный срок их оказания. Если обеспечение предоставления населению этих услуг не является обязанностью государства, тогда логичнее предоставить удовлетворение соответствующего спроса частному сектору без участия государства. С учетом сказанного представляется целесообразным исключить объекты социальной сферы из числа объектов ГЧП-соглашений.

Одновременно считаем нужным внести изменения в Закон о концессионных соглашениях, исключающие возможность их использования для сворачивания социальных обязательств государства, что имеет место во многих регионах. Например, в Новосибирской области передача в концессию объектов здравоохранения привела к сокращению числа пациентов, обслуживаемых по ОМС: в роддоме – с 1780 до 48 человек в год2, в стоматологической поликлинике – со 130 тыс. до 300 человек в год3. В концессионных детских садах Москвы4 примерно треть мест оплачивается родителями по ценам, соответствующим плате за содержание детей в государственных садах, тогда как две три мест оплачиваются по цене 40–45 тыс. руб. в месяц. Аналогичная практика имеется и в других регионах: в Новосибирске из 100 мест в концессионном детсаду только 10 должны быть «бюджетными»5; в Благовещенском районе Амурской области из 75 мест «бюджетных» – 15, причем инвестиционные обязательства частного партнера ограничиваются укомплектованием созданного за бюджетный счет здания нехитрым оборудованием (типа кроватей и детских горок)6. Во избежание такой практики целесообразно закрепить в Законе о концессионных соглашениях норму, в соответствии с которой реализация таких проектов не может влечь за собой сокращение объемов услуг, бесплатных для потребителя или оплачиваемых им по ценам, не превышающим применяемых в бюджетном секторе.

Анна Золотарева